Обратный отсчет для режима Эрдогана начался

МОСКВА, 31 мая 2021, Институт РУССТРАТ.

Страны Персидского залива по-разному воспринимали восстания, которые начались на Ближнем Востоке и в Северной Африке с конца 2010 года, и в соответствии с этим формировали свою внешнюю политику. Различия в восприятии стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), в состав которой входят Саудовская Аравия, Кувейт, Катар, Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) и Оман, также повлияли на их отношения с Турцией.

Страны ССЗ, у которых разная политика по многим региональным вопросам, от отношений с Ираном, нормализации отношений с Израилем и восприятии негосударственных субъектов, также отличаются политикой в отношениях с Турцией. В то время как региональное видение Турции совпадает с видением Катара, который рассматривает изменение регионального порядка как возможность, оно контрастирует с политикой Саудовской Аравии, ОАЭ и Бахрейна, которые воспринимают события как угрозу и поддерживают статус-кво.

«Блок против Турции в Персидском заливе»

В странах Персидского залива сформировался «блок против Турции», аналогичный позиции, выработанной против Ирана и «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Растущая напряженность в результате неправильных отношений с Саудовской Аравией, которая началась с турецкой политики в отношении Сирии, заставила Анкару столкнуться лицом к лицу с Объединенными Арабскими Эмиратами в Восточном Средиземноморье.

С другой стороны, испорченные отношения с Египтом, который является культурным и политическим лидером арабского мира, позиция Анкары против президента Египта Абдулфеттаха ас-Сиси, отношения Турции с Израилем и внешняя политика, основанная на идеологии, стала поводом для беспокойства стран Персидского залива.

Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и Египет приостановили дипломатические отношения с Катаром в июне 2017 года на том основании, что он поддерживал радикальных исламистов, «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и сблизился с Ираном. Страны закрыли свои границы с Катаром, прекратили сообщение и выслали граждан Катара. Группа, возглавляемая Саудовской Аравией, объявила список из 13 пунктов, которые должен был выполнить Катар для разрешения конфликта. Требования включали закрытие телеканала “Аль-Джазира”, снижение уровня отношений с Ираном и закрытие военной базы Турции в Катаре.

Катар, с другой стороны, отверг обвинения в том, что он имел прямые связи с «Братьями-мусульманами» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которые в некоторых арабских странах, включая Саудовскую Аравию, считаются террористической организацией.

Министр иностранных дел Катара Мохаммед бен Абдуррахман аль Сани заявил, что отношения с Турцией помогли стране в кризисе со странами Персидского залива, и Доху не хочет изменений в отношениях с Анкарой. «Мы всегда будем благодарны каждой стране, которая была рядом с нами и помогла нам во время кризиса. Мы никогда не повернемся к ним спиной», – сказал он.

В отличие от нестабильных отношений с другими странами Персидского залива, отношения между Кувейтом и Турцией не были сформированы региональной или внутренней динамикой. Важно понимать видение Кувейта в отношении Турции и как это восприятие влияет на турецко-кувейтские отношения. Кувейта – небольшая страна Персидского залива, с мощной экономикой и богатыми ресурсами, привлекает внимание, проводимой в последние годы политикой посредничества.

Сразу после саммита Эль-Ула, во время которого была поставлена точка в кризисе с Катаром, министр иностранных дел Турции Чавушоглу нанес официальный визит в Кувейт, Катар и Оман в рамках тура по Персидскому заливу. Подчеркнув символическое значение Кувейта как первой остановки визита, Чавушоглу сказал, что Турция ценит посредничество Кувейта и его вклад в прекращение конфликта между Катаром и арабским квартетом.

Отношения Турции и Катара, которые исторически были стабильными, на самом деле можно охарактеризовать как «отдаленная близость». Они не были ни слишком близки в каких-то вопросах, ни далеки из-за какой-либо проблемы.

Кризис с Израилем и Египтом – продукт Анкары

В то время как сейчас из Турции поступают дружелюбные послания как Египту, так и Израилю, египетские дипломатические источники опровергли слухи о том, что Каир обсуждает вопрос Восточного Средиземноморья с Турцией. В действительности, для ухудшения отношений между Египтом и Турцией нет никаких реальных причин.

Турция была не права во всех трех из трех крупных кризисов между странами, возникшими за последние сто лет. В одном из последних кризисов Турция больше всех критиковала военный переворот в Египте, что и вызвало ухудшение отношений. Улучшение отношений возможно только в том случае, если Турция не будет строить свои региональные интересы на конфессиональной основе и перестанет быть защитником «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ).

Ситуация сейчас была бы иной, если бы Турция и Египет вовремя подписали соглашение о демаркации морских границах в Восточном Средиземноморье. После десятилетия застоя в турецко-египетских отношениях только сейчас в этом смысле наблюдается какое-то движение. Между Турцией и Египтом не осталось серьезных проблем помимо поддержки Анкарой «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Если Анкара сможет добиться прогресса в вопросе «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), это положительно отразится на турецко-египетских отношениях.

Министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу сообщил, что на обратном пути из Катара, рассказал журналистам о том, что между Турцией и Египтом начались дипломатические контакты. По словам Чавушоглу, обе стороны сели за стол переговоров без предварительных условий. Президент Реджеп Тайип Эрдоган, с другой стороны, заявил, что между странами уже велись переговоры на уровне разведывательных организаций, и что теперь переговоры перейдут к следующему этапу.

Однако официального заявления из Египта пока не поступало. Между тем, агентство Reuters сообщило, что источники в египетской разведке приветствовали шаг Анкары, а некоторые источники утверждали, что Каир для начала переговоров ввел условие «невмешательства Турции во внутренние дела Египта».

До тех пор, пока отношения Турции и Египта будут иметь прочную основу, безопасность и стабильность в Восточном Средиземноморье будут перманентны. Египет не менял своей позиции, но границы были закрыты более восьми лет. Хороших отношений с Египтом достаточно для того, чтобы притормозить другие страны. В настоящее время, когда отношения не налажены, Греция подписывает соглашение, а Объединенные Арабские Эмираты проводят военные учения. Подобные действия не являются обычными. Сохранение здоровых отношений с Египтом естественным образом ограничивает сферу действия этих государств.

США сокращают свое физическое присутствие на Ближнем Востоке, уделяя особое внимание Азии, начиная с эпохи Обамы. Общая позиция Турции и Египта в такой период может положительно сказаться на эффективности двух стран в Восточном Средиземноморье.

Дилемма Турции: к каком блоку присоединиться?

Однако решающим фактором в ближневосточной политике Анкары и ее отношениях со странами Персидского залива является сдвиг оси во внешнеполитическом понимании Турции. Пытаясь адаптироваться к западным системам в течение ста лет после Ататюрка, Турция теперь изменила свою линию и перейдя к структуре политического исламу и консерватизму. Он занимает антизападную и антинатовскую позицию. Действительно, первые сомнения в том, может ли Турция слепо доверять своим союзникам по НАТО, начали возникать в начале 1960-х годов.

В 1962 году президент США Джон Ф. Кеннеди обсудил с Россией вопрос о ликвидации размещенных в Турции ракет «Юпитер» в обмен на отказ России от размещения ракет на Кубе. Кеннеди сделал это, не посоветовавшись с турецкими властями. Второй состоялся в 1964 году. Тогдашний президент США Линдон Б. Джонсон направил письмо премьер-министру Турции Исмету Инёню, намекнув, что НАТО может не прийти на помощь Турции, если Советский Союз решит предпринять военные действия против Турции.

Третий – эмбарго на поставки оружия, введенное США после военной операции Турции на Кипре в 1974 году с целью предотвратить аннексию острова Грецией. Это эмбарго побудило Турцию рассмотреть вопрос о производстве собственного оружия и военной техники. Однако на то, чтобы воплотить эту программу в жизнь, потребовались годы, даже десятилетия.

Такой фон, подтолкнувший к развитию оборонной промышленности, сделал Турцию уверенной в себе и готовой к авантюрам.

Процесс начался с того, что Турция в 2010 году открыла тендер на приобретение систем противовоздушной и противоракетной обороны большой дальности. Китайская компания предложила самую низкую ставку. После долгих переговоров Турция отказалась от подписания контракта из-за решения США наложить санкции на эту китайскую компанию.

Учитывая растущую угрозу в регионе, Турция открыла еще один тендер с той же целью. Она пригласила к участию в тендере американскую компанию Raytheon, которая производит системы Patriot, совместное французско-итальянское предприятие SAMP / T и российские ЗРС С-400. Заявка России была самой низкой. Турция была готова купить Patriot. Однако их цена превышала стоимость С-400, которые стоили более 2,5 миллиарда, в то время как Patriot стоили 4 миллиарда долларов. Кроме того, предложение США не включало передачу технологий, что было одним из условий для Турции. 

Люди, принимающие решения в Анкаре, объединили эти изменения с изменениями во внутренней политике. Когда возник крупный коррупционный скандал 17-25 декабря 2013 года, Эрдоган, который был тогда премьер-министром, сохранил свое кресло, изменив соотношение бюрократии и военных. Переворот 15 июля 2016 года, который до сих пор полностью не изучен, дал Эрдогану все возможности, в которых он нуждался, и взял под свой контроль все системы и противовесы. Закупленные в этот период С-400 казались выбором между Россией или трансатлантическим сообществом.

В этот период в Турции начались серьезные потрясения. ПСР демонстрировала авторитарные тенденции, протесты в парке Гези подавлялись с применением непропорциональной силы, а 17 декабря 2013 года Эрдоган и его команда, совершив гражданский переворот в судебной системе страны сумела предотвратить крупнейшее  расследование коррупции в Турции.

Пока Эрдоган и его окружение занимались этими вопросами, под давлением его новых партнеров был прерван мирный процесс с курдами. И все связи с демократией и законом были безвозвратно разорваны, в результате грубых нарушений прав человека и тяжелых бомбардировок городов в регионах, где основное население составляли курды.

Брюссель закрыл глаза и уши на то, что происходит в Турции, исходя из real politik. Вашингтон, с другой стороны, сначала отказался от сирийских курдов и Рожавы, а затем провел своего рода политику уравновешивания с Эрдоганом из-за приоритетов изоляционистской администрации Трампа.

В результате Турция не смогла ни полностью отделиться от Запада, ни интегрироваться с Восточным блоком. А тем временем международное сообщество раскусило восточную хитрость Эрдогана. Обратный отсчет для режима начался. Иностранное влияние оказало эффект домино на внутреннюю политику Турции. Экономика рухнула. Развалились системы здравоохранения и образования. Режим либо сдастся, и снова начнется период «нормализации», либо режим укрепится еще больше.

Институт международных политических и экономических стратегий Русстрат

(@russtrat)