«Мюнхенский наговор»: Елена Панина об итогах евроатлантической конференции по безопасности

МОСКВА, 21 февраля 2022, Институт РУССТРАТ.

Ход дискуссий на главной евроатлантической конференции по безопасности подтвердил, что нагнетание паники по поводу выдуманного «вторжения на Украину» остается главной стратегией коллективного Запада в противостоянии с РФ по вопросам глобальной стабильности. Что было сказано, что не сказано и какие задачи пытаются решить таким образом? Подробнее в колонке директора Института РУССТРАТ Елены Паниной. 

Начало 58-й Мюнхенской конференции по безопасности совпало с воем сирен, предупреждающих об артобстрелах ВСУ в Донецке и Луганске, а закончился второй день дискуссий вместе с учениями стратегического сдерживания, которые прошли под личным наблюдением президентов России и Белоруссии.

События формально как будто не связаны, но контраст впечатлил. Пока в «клубе одной точки зрения» сами себе рассказывают о России, ей приходится искать ответы на реальные вызовы безопасности на континенте. Для аналитиков, которые умеют понимать смыслы и читать между строк, такое «стратегическое молчание» Москвы по поводу парада антироссийской риторики в Мюнхене не менее красноречиво, чем речь Владимира Путина 15-летней давности. В ней президент России обрисовал главные угрозы нарождающегося однополярного мира, которому теперь и приходится противостоять.  

Судя по тому, сколько раз уходящий председатель форума Вольфганг Ишингер сетовал, что Россия в этом году впервые за два десятка лет на официальном уровне отсутствует на конференции, сам он это хорошо понимает. Три дня дебатов в Мюнхене зафиксировали очевидное: безопасность в Европе все понимают по-разному. И никакая аналитика этого скрыть не может.

Диалог с санкциями за пазухой

Само содержание конференции, практически полностью посвященной Украине, ожидаемо свелось к повторению пройденного: обсуждались очередные даты «вторжения на Украину» и санкции против Москвы. Итоговую формулу тоже отредактировали заранее — вести диалог с Россией, при этом заготовив «серьезнейшие санкции» против нее. Это повторяли дебютировавшая на форуме вице-президент США Камала Харрис, главы МИД G7, собравшиеся по ходу конференции, генсек НАТО, председатель Еврокомиссии. Пересказывать детали не имеет смысла, мы их слышим из каждого утюга. Даже называть это новым «Мюнхенским сговором» трудно — уже давно сговорились, скорее это был «Мюнхенский наговор».

На разогреве работали всем известные аниматоры, и это было информативно в том смысле, что становилось ясно, чем они займутся в ближайшее время. Так, премьер Великобритании Борис Джонсон, для которого активность по Украине, — шанс отмыться за пирушки во время ковидного карантина и наладить отношения с ЕС после Brexit, обещал закрыть для компаний из РФ привлечение капитала на финансовых рынках Лондона и раскрыть, как он выразился, «матрешки российских компаний, чтобы найти конечного бенефициара».

Госсекретарь США Энтони Блинкен готов назначать все новые даты «вторжения на Украину», дабы поддерживать «нерв паники», когда он начинает спадать. Взрывы в Донбассе он назвал «частью сценария лже-провокаций России, которые могут привести к агрессии против Украины», и дал понять, что до встречи с главой МИД РФ Сергеем Лавровым не сменит тон. Ну а впечатлил всех, даже покровителей, президент Украины Владимир Зеленский, который рассказал о шагах по подготовке пересмотра безъядерного статуса страны.

Неспроста авторы доклада о состоянии безопасности в мире, представленного перед форумом, говорили о «выученной беспомощности» (сам термин ввели в оборот психологи, экспериментируя на животных). Аналитики форума призывали современных лидеров от такого типа поведения отказаться. Мол, «каждый месяц в новостях доминирует новый кризис, создавая ощущение, что волна этих кризисов нас вот-вот захлестнет», поэтому так важно «переломить ситуацию — отказаться от беспомощности». Не похоже, однако, что призыв услышан.

Разведслужбы США сулят новые ужасы вроде миллионных потоков беженцев, которые вот-вот хлынут в Польшу, а политики убеждают: тактика паники — это оружие, и она хорошо работает. Как на днях сообщил в интервью CNN один из высокопоставленных представителей, в администрации президента США Джозефа Байдена полагают, что «некоторые наши разоблачения уже застали русских врасплох и заставили пересматривать планы». Какие планы? Откуда сведения? Разведисточники, перехват переговоров, в общем — откуда надо…

Те редкие аналитики и журналисты, которые еще отваживаются анализировать смыслы и цели паники, которая второй месяц правит миром, в свою очередь, оперируют термином «алармизм». Он тоже из области психологии — используется для обозначения тревожного или панического эмоционального состояния, которое стало системной реакцией на то, что происходит или может произойти. В общем, что-то вроде побочного эффекта от применения паники как оружия.

Где искать компромиссы?

С помощью таких форумов, как тот, что три дня шел в Мюнхене, их не найдешь. Эту тактику паники, построенную на непредъявленных разведданных (американский вариант), или на highly likely (вариант британский), такого рода собрания превращают в стратегию. Альтернативы, мол, нет. Тем не менее свежих идей очень ждали — хотя бы от тех, кто пытался до конференции нащупать компромиссные варианты.

Увы, реальные компромиссы пока что не ко двору: конференция как была, так и осталась актом трансатлантического сплочения, на котором заслушивают отчеты и сдают экзамены на послушание. Тем более, что главный европейский переговорщик с Кремлем — президент Франции Эммануэль Макрон — не приехал. А его осторожный союзник, канцлер ФРГ Олаф Шольц, предпочел в таком дружеском окружении не рисковать.

Тем не менее назвать идеи, вокруг которых может строиться компромисс, стоит. Неизвестно, в какой степени обсуждали их в мюнхенских кулуарах, но в ряде солидных изданий накануне форума по европейской безопасности проговаривали. Из этого можно сделать вывод, что осмысление российской озабоченности в среде профессионалов все же идет. В частности, Пьер Лелюш, экс-глава Парламентской ассамблеи НАТО, в своей колонке во французской Figaro так описывает возможный выход из нынешнего геополитического тупика в Европе.

Первое: объявляется мораторий на расширение НАТО, причем длительный, лет на 20, чтобы снять российскую обеспокоенность, при этом сам принцип открытых дверей не отменяется. 

Второе: Россия отводит от границ Украины войска, при этом обсуждается новая система договоров, ограничивающих развертывание ядерных и обычных вооружений в Европе вместо старой, которая полностью рухнула.

Третье: на территориях, где конфликты заморожены, проводятся выборы под международным контролем.

Четвертое: возвращение к хельсинским договоренностям 1975 года с их модернизацией, что открывает путь к взаимодействию в политической, экономической и общественной сферах.

Конечно, вся эта система мер потребует дополнительных гарантий и для России, причем буквально по каждому пункту, уже в силу того, что порог недоверия сегодня слишком высок. Москва хорошо знает, во что выливается «политика открытых дверей» Альянса. Да и то, что такой «международный контроль над выборами» в оппозиционно настроенных по отношению к Киеву регионах предстоит обсуждать в деталях. Это не говоря о том, что от Запада ответа на российский запрос по гарантиям безопасности пока нет. Но, во всяком случае, это путь дипломатии, и это принципиально.

Есть еще ряд принципиальных вещей, которые в официальные дискуссии конференции не попали, но активно обсуждались накануне форума. Речь прежде всего о нейтральном статусе Украины, который может стать приемлемым разрешением ситуации. Его, возможно, не стоит называть «финляндизацией», полагаю, стоит поработать над термином. Нейтральными не рождаются — каждая страна, получившая такой статус, шла своим путем. Даже об эталонной в этом смысле Швейцарии Ив Россье, экс-посол этой страны в России, в дискуссии перед Мюнхеном заметил, что они тоже не выбирали нейтралитет, им его дали в 1815 году на Венском конгрессе, по итогам наполеоновских войн. Словом, нейтралитет — продукт непротивления сторон.

Профессор международной истории из Женевского института международных исследований, финский аналитик Юсси Ханхимяки, в интервью швейцарской прессе это так сформулировал: нейтралитет Финляндии после Второй мировой войны работал, потому что на него были согласны СССР и США с НАТО. Это стало на долгое время консенсусом и для финского общества. На Украине — своя ситуация: Россия и Запад, возможно, и могли бы договориться, но руководство Украины этот вариант отвергает. Возможно, потому на него столь остро и реагируют в Киеве: стремление пересмотреть Будапештский меморандум и возродить ядерный статус очень похожи на попытки такой вариант не допустить.

Проглядывают и другие базовые вопросы, которые потребуется обсудить, чтобы наметить выход из конфронтации. Как отмечает директор Французского института международных отношений (IFRI) Тома Гомар, у России и Запада разные оценки периода после 1990 года. Для Европы — это конец холодной войны, разделения континента и, в общем, победа; для России — это время, когда Запад воспользовался ее ослаблением и приступил к расширению НАТО и ЕС. Найти новый баланс, обозначить контуры «новой разрядки» — серьезный вызов, причем одновременно и стратегический, и концептуальный, считает директор IFRI.

Впрочем, тут снова придется договариваться о концепциях: разрядка в стиле «а ля Горбачев» для России вылилась в односторонние уступки Западу, что, в том числе, к нынешнему кризису и привело. Вызов, по сути, в том, чтобы понять: возврата к реалиям 90-х не будет. Украина стала ядром нового кризиса, но он и без нее назревал. Без конфликтов, причем не только с Россией, но и с другими странами, а также внутри самого Альянса: НАТО расширяться уже дальше некуда. Начать говорить обо всем этом вслух — тоже вызов.

Еще один вызов — вопрос о том, в каких рамках вообще осуществлять право на альянсы и суверенитет в мире, глобализацию которого не смогла остановить даже пандемия. Словом, разгрести завалы, которые нагородили уже после холодной войны, выбраться из нового противостояния — работа не на одну конференцию. Другое дело, что и в «самую первую разрядку», брежневскую, основная часть работы до старта процесса была проделана за кулисами.

А что касается конференций, то они вряд ли смогут быть эффективными, пока дипломатия подменяется манипулятивной работой с общественным мнением. Какие тут осмысления? Это попытка убедить самого себя в непогрешимости. Когда идея, вместо того чтобы овладевать массами, овладевает аппаратным начальством, дискуссии подменяют отчетами о проделанной работе и показном единстве, которое крепнет по мере продвижения в никуда.

Елена Панина, директор Института РУССТРАТ

Институт международных политических и экономических стратегий Русстрат

(@russtrat)