Куда ведет Турцию Эрдоган?

МОСКВА, 20 мая 2021, Институт РУССТРАТ.

Внешняя политика Анкары с 2010-х годов отдалилась от рациональных основ, и страна больше не может оценивать окружающие ее события с точки зрения интересов государства и с точки зрения объективных норм.

С точки зрения внешней политики, Турция полностью утратила свойства страны, которая устанавливает сбалансированные отношения со своими соседями, выступает за мир и примирение в региональных конфликтах и, что наиболее важно, остается нейтральной. Использование этнических и религиозных мотивов в качестве инструмента во внешней политике не дают и никогда не давали результатов.

Последний подобный пример мы могли наблюдать в армяно-азербайджанском конфликте. Турция подходит к конфликту однобоко. Речь идет о новой системе подхода президента Реджепа Тайипа Эрдогана, согласно которой, он считает необходимым брать на себя военную инициативу в регионе. Турция, которая считает себя естественным союзником Азербайджана, оценивает армяно-азербайджанскую напряженность с историческим турецко-армянским багажом.

Внешняя политика в зависимости от расы, конфессии, этнической принадлежности и истории

Независимо от того, где Турция сегодня проводит свою политику, она делает это с отсылкой к исторической, религиозной, этнической или расовой принадлежности. Основа внешней политики: расовая – с государствами, в которых преимущественно проживают центральноазиатские и тюркские народы; религиозная – с арабскими странами; османская – для стран с общей историей на Балканах. В сознании идеологов турецкой внешней политики это важные составляющие.

Турецкие политические деятели, принимающие решения, руководствуются этими убеждениями в своем восприятии и интерпретации миропорядка. Исламские, расово-этнические националистические, культурные и исторические клише, с которыми Анкара пытается быть эффективной и определяющей силой в своем регионе, с памятью о «великой и славной» империи прошлого, превращают Анкару в экспансионистского актора. Этот искаженный идеологический подход уводит Турцию от рациональности. Десятилетия достижений в области внешней политики и безопасности, накопленные в эпоху молодой Турции, потрачены впустую.

После распада Советского Союза в 1991 году национальные государства народов тюркского происхождения провозгласили независимость. Эта ситуация, которая воспринимается в Турции как «рождение тюркского мира», разожгла пантюркистскую ностальгию. Такое отношение нашло серьезный отклик не только у крайне правых, но также в правоцентристских и левоцентристских кругах. Эти взгляды были очень популярны в Турции, которая была исключена из европейской интеграции в 90-е годы.

В этот период армяно-азербайджанский конфликт особенно мотивировал Турцию на новые роли в региональной политике. Опять же, поиск регионального экономического сотрудничества в Черноморском регионе, ожидания от саммитов тюркоязычных республик в Центральной Азии: как например, интеграция «мусульманских стран» (исламский динар, исламский общий рынок и т.д.).

Общая проблема этих ожиданий заключалась в том, что они были иррациональными. Все они были проектами, сфокусированными на Турции, нацеленными на превращение Турции в великую державу и на использование фактора религии ислама в политике.

Другими словами, в сознании политической элиты засела глубоко укоренившаяся концепция политического ислама. Еще одной общей чертой всех этих проектов была их неудача.

Фундаментальные противоречия между стремлениями и целями Анкары

Быть светским государством с одной стороны, и с другой стороны, во внешней политике действовать с отсылкой на “общее исламское прошлое” является серьезным несоответствием и противоречием.

Или такая непоследовательность: стремясь к политике интеграции и сближения с тюркскими «соплеменниками» за границей, при этом диктуя курдам и другим этническим нетурецким общинам в Турции, что тюркизм – это идентичность, основанная на общем гражданстве. Турция, воспринимающая бывшие османские территории как «внутренние районы» и приступающая к проецированию силы, противоречит антиосманской позиции, разработанной республикой. Это очень серьезные противоречия, даже парадоксы.

С другой стороны, Турция, которая раньше считала интеграцию с Западом основой своей внешней политики, в 2000-х, желала играть важную роль, стремясь стать региональной державой. Не оправдав своих ожиданий относительно ЕС, параллельно с уменьшением значения НАТО, Анкара утратила стратегическую цельность, и решила, что она должна стать региональной державой.

С приходом к власти Партии справедливости и развития (ПСР) важность ЕС вновь возросла.

Придерживаясь перспективы полноправного членства, которая началась на саммите в Хельсинки, исламисты сохраняли эту западную и ориентированную на ЕС позицию до начала 2010-х годов. Между тем в региональной политике была занята конструктивная, более рациональная и миролюбивая позиция. Однако в 2010 году нити снова разорвались.

Антиеврейские и антигреческие взгляды нашли общий язык с левым националистическим восприятием современных евразийстов-кемалистов. Интересным образомтакже сошлись взгляды националистов и туранистов. Под руководством Эрдогана Турцию начало заносить на территории, которые они назвали зоной своего влияния: от Сирии до Ливии, от греческих островов до Южного Кавказа.

Сегодня есть государство, которое платит джихадистам, использует их во внутренних и внешних конфликтах в соседних странах, принимает участие в изменениях границ в соседних странах, ищет возможности экономического распространения в водах, находящихся под суверенитетом других стран, подчеркивает и фактически показывает, что оно не довольствуется своими границами при любой возможности.

Несмотря на членство в НАТО, это государство, которое флиртует с мировыми державами, такими как Россия, Китай и Иран, рискует своими исламистско-националистическими поисками за счет того, что в его руках, как игрок за покерным столом, чьи требования и власть неуравновешенны.

В период, когда либеральные ценности приходят в упадок, в обстановке, когда Сирия втягивается в гражданскую войну, в атмосфере самого большого кризиса в истории Европейского Союза, в процессе, когда Америка изоляционистской внешней политикой втягивается в свою скорлупу, в то время как пандемия захлестывает мир, режим сложившийся в Анкаре не хочет упускать возможность.

Анкара, которая стала агрессивной в своей региональной политике, больше даже не чувствует необходимости скрывать свои амбиции. Правительство пытается реализовать эту цель, используя государственные учреждения,  такие как TİKA, Управление по делам религий, Культурные центры Институт Юнуса Эмре и культурные центры Юнуса Эмре.

Влияние турецкого «глубинного государства»

Анкара имеет очень серьезное военное присутствие в Сирии и воспринимает приграничные районы, которые ее южный сосед не может контролировать, как к свой задний двору. Считая действия сирийских курдов в направлении создания автономии в Рожаве жизненно важной угрозой, «Турецкое глубинное государство» начало направлять туда свои собственные ресурсы.

После того как Эрдоган, который тогда был премьер-министром, оказался в центре коррупционного скандала, выявленного в декабре 2013 году, «глубинное государство» договорилось с Эрдоганом. Они начали направлять правительство ПСР. Прежде всего, они уничтожили невероятный импульс, достигнутый курдами в истории республики с помощью Партии демократии народов и ее председателя Селахаттина Демирташа.

После попытки государственного переворота, которая произошла 15 июля 2016 года и оставила без ответа сотни вопросов, которые не были заданы во время расследования, правительство провело чистку в офицерском составе, в основном, среди сторонников НАТО. Теперь их путь был расчищен. Ранее, в 2013 году, глава Разведывательного управления Турции заявлял: «Я могу начать войну, выпустив несколько ракет в нашу сторону! (со стороны позиций курдов)». С таким же подходом спецслужбы перевели всю внутреннюю и внешнюю политику ориентированную на безопасность.

Региональные факторы во внешней политике Турции

Ухудшение баланса сил в Сирии, перемещение 5 миллионов сирийских беженцев, переход одного миллиона в ЕС обеспечили Турции неприкосновенность против Запада. ЕС по-прежнему не могут наложить санкции, такие как прямое прекращение переговоров или отмена или, по крайней мере, замораживание Таможенного союза. Причина тому – беженцы – чрезвычайно эффективный козырь в руках Анкары.

Конечно, здесь играют роль торговые отношения. Другими словами, сегодня перед нами Анкара, имеющая сильные аргументы перед ЕС, которая оказалась вне игры перед Турцией. С другой стороны, США изменили свою глобальную политику в эпоху Трампа и развернулись внутрь. Кроме того, Анкара пыталась занять место в блоке России, Ирана и Китая как альтернативный силовой союз.

Турция применяет даже экспансионистскую концепцию, такую как “Голубая Родина” в Восточном Средиземноморье, через проекцию военной мощи. ЕС не может нормально отреагировать на эти действия. Турецкий генеральный штаб, который фактически ведет в Ливии прокси-войну, сотрудничает с джихадистскими группировками, выплачивает им зарплату, подпитывая их в материально-технической поддержкой.

Ни ЕС, ни США не реагируют. Та же стратегия применяется в Нагорном Карабахе и армяно-азербайджанском конфликте. Турция направляет в регион джихадистов, турецкий генеральный штаб эффективно руководит военной деятельностью Азербайджана.

С началом эпохи Трампа однозначно стало ясно, что глобальная система не однополярна. Мы живем в многополярном мире. Россия остро нуждается в Турции. Партнерство с Турцией с точки зрения российского евразийства может изменить глобальный баланс. Россия и Китай хотят изменить нынешний статус-кво. Иран и Турция – естественные участники этого фронта.

США переживают один из самых слабых периодов в своей истории. Америка никогда не была такой слабой с тех пор, как в 1945 году стала ядерной державой. Европа охвачена собственными проблемами. Страны Евросоюза, которые готовы пойти на уступки, чтобы не рисковать своим богатством, не очень заинтересованы в противостоянии. Тем более Германия не хочет портить отношения с Россией. Более того, Турция также важна для Германии. Это особенно важно для 3-миллионного турецкого населения Германии и коммерческих интересов Берлина.

Институт международных политических и экономических стратегий Русстрат

(@russtrat)